За палочкой. Магия и хаос взросления волшебника - Tom Felton

есть какой-то подтекст. Подтекст. Повестка дня. Я не был самим собой. Сколько я себя помню, я подражал шутовскому самобичеванию своего отца. Это чувство юмора было для меня второй натурой, неотъемлемой частью моей сущности. Но в компании, которую я составлял в Лос-Анджелесе, оно не проявлялось. Все воспринимали себя слишком серьезно. Все воспринимали меня слишком серьезно.

И, возможно, под поверхностью скрывались другие проблемы. Моей семье не чужды проблемы с психическим здоровьем. Эш был госпитализирован в детстве, Джинкс - во взрослом возрасте. Предрасположенность к подобным проблемам была у меня в крови. Мне легко нарисовать портрет молодого человека, развращенного Голливудом, но, возможно, дело было не только в этом. Несомненно, в Лос-Анджелесе я чувствовал себя по-особому одиноким и отрешенным от самого себя: чувства, которые, несомненно, могут вызвать трудности с психическим здоровьем у любого человека. Возможно, эти трудности легче замаскировать, когда вы сидите за бархатными канатами или за рулем блестящего оранжевого Lamborghini.

Я жаждала сбежать от той версии себя, в которую превращалась. Я жаждал человеческого общения с людьми, которым не было никакого дела до образа жизни на красной дорожке. Я жаждала прежней себя. Я жаждал подлинности.

Я нашел его в баре под названием Barney's Beanery.

 

Глава 26. Баллада о пивной Барни или Если бы я был богатым человеком

Позвольте мне рассказать вам о Barney's Beanery.

В Лос-Анджелесе нет ничего старого, но если говорить о пабах, то Barney's - один из самых старых. Это дайв-бар, на стенах которого видны боевые шрамы последних шестидесяти лет. На месте, где раньше сидел Джим Моррисон из группы Doors, есть мемориальная доска, а стены увешаны памятными вещами всех десятилетий, начиная с шестидесятых. Эти памятные вещи фиксируют течение времени, как кольца на стволе дерева. Может быть, именно поэтому мне здесь понравилось. В "Барни" есть все. Ему все равно, кто вы.

И люди, которые его посещают, тоже: пестрая смесь "не дай бог", настолько далекая от красивых людей из Голливуда, что вы могли бы пожелать ее встретить. Это были мои люди. Мне не нужно было притворяться перед ними. Я мог быть легкомысленным шутником, каким меня учил быть отец.

В середине и конце двадцатых годов я провел в Barney's больше часов и больше ночей, чем хочу вспомнить. До этого я не очень любил пить. Может быть, бокал шампанского на свадьбе, но не более того. Но когда ты проводишь много времени в дайв-барах, стремясь к нормальной жизни, это неизбежно приводит к тому, что много пьет. Я прошел путь от не особо заинтересованного человека до регулярного выпивания нескольких пинт пива в день еще до захода солнца, и к каждой из них добавлял рюмку виски.

Пьянство становится привычкой и в лучшие времена. А когда вы пьете, чтобы спастись от ситуации, - тем более. Эта привычка выплеснулась за пределы бара и время от времени переходила на съемочную площадку. Доходило до того, что я не думал о том, чтобы выпить во время работы. Я выходил на сцену неподготовленным, не тем профессионалом, каким хотел быть. Однако алкоголь не был проблемой. Это был симптом. Проблема была глубже, и она почти каждую ночь влекла меня в "Барни". Я садился за барную стойку, передо мной постоянно стояло пиво, а может, и что-то покрепче, и я перекидывался парой фраз с завсегдатаями. До глубокой ночи я коротал время за выпивкой, болтовней о всякой ерунде, игрой в шаффлборд. Я говорил себе, что хорошо провожу время, и на каком-то уровне так оно и было. Но на другом уровне я от чего-то прятался. Возможно, от себя самого или от ситуации, в которой оказался. А "Барни" был хорошим местом, чтобы спрятаться.

Я завязал дружбу с барменами - в основном с женщинами. Эти девушки повидали всякое, были тверды как гвозди и не отличались дружелюбием. Примерно через полгода они немного смягчились по отношению ко мне, и мы начали смеяться. У них было острое чувство юмора. Для меня половина привлекательности ночи в "Барни" заключалась в перспективе того, что мы будем тусоваться и выводить друг друга из себя. Именно так я и поступил в ночь перед тем, как моя жизнь изменилась навсегда.

В тот вечер мне следовало бы лечь в постель, потому что на следующий день мне предстояла важная встреча в офисе моих менеджеров. В ежедневнике она значилась всего двадцать четыре часа, но я знал, что потенциально это важное событие. В обычной ситуации, если у кого-то из моей команды был сценарий, который они хотели, чтобы я рассмотрел, они присылали его мне для прочтения, прежде чем мы его обсуждали. Но в данном случае руководитель попросил меня прийти в офис, чтобы поговорить о чем-то невиданном, что мне не нужно было читать заранее. Я, естественно, решил, что это означает, что намечается большой проект. Я был на взводе.

Однако я провел в "Барни" далеко не всю ночь. Я совершенно не выспался и был немного хуже, чем обычно, выпив, возможно, семь стаканов виски. Я пожелал девочкам спокойной ночи и сказал, что увижу их завтра. Когда на следующее утро я припарковал "Бимер" у офисного здания моего руководства, я чувствовал себя довольно бодро, особенно учитывая перспективу получения большого предложения. Офис располагался в стеклянном небоскребе в одном из самых шикарных районов Лос-Анджелеса. Я поднялся на лифте на самый верх, все еще подвыпивший после прошедшей ночи, и зарегистрировался на ресепшене. Через несколько минут появился мой менеджер, чтобы проводить меня на встречу.

Уловил ли я в его поведении легкую укоризну, легкую сдержанность? Наверное, да, но мне не терпелось узнать, в чем дело, поэтому я не обратил на это внимания.

По внешнему виду и не скажешь, что в прошлом здание было банком. Здесь не было ни счетных столов в стиле Гринготтса, ни тяжелых бухгалтерских книг, ни пыльных клерков. Все было элегантно и современно. Но была большая старая круглая дверь с банковским сводом, которая вела в офис, где проводились особо важные встречи. Я почувствовал легкое покалывание, когда мой менеджер повел меня к ней. Мы были в хранилище! Отлично! Это должно быть хорошей новостью!

Мы переступили порог кабинета. Моя кровь превратилась в лед.

Это была не очень большая комната. Достаточно для одного стола для совещаний, меня и еще семи человек, которые молча сидели в кругу и ждали. Джейд была там, сидела рядом с двумя моими агентами. Моим адвокатом. Оба моих менеджера. И один большой, лысый, страшный незнакомец.